"Какие ещё мифы? Никакие это не мифы!"
шесть вордовских страниц, картинки из жизни Томо Сэны и ничего конструктивного...Таким образом, сразу после моего прибытия самураи отправились на тот берег и взяли меня с собой. Тем вечером (хотя по-хорошему был первый час ночи) мне, видимо, было суждено всё время семенить за кем-то в темноте по узким тропинкам. Шли мы в обход по причине порушенного моста; обходить переправу по тёмному кустарнику, пусть и в сопровождении монаха, - то ещё удовольствие, я вам скажу! Ночная деревня Окабэ оказалась полна жутких загадок: на том берегу маячила чья-то жуткая фигура, у буддистского храма кто-то зловеще хихикал. Немного пройдясь и полюбовавшись на звёзды напоследок (болезнь-то не желала отступать, помру неровен час!), я отправилась в чайный домик, слушать истории.
Состоять в свите самурая очень удобно. Вкусные вещи, лучшие места, и вообще ореол сугешности господина затрагивает и тебя тоже. Странное ощущение: выше происхождением, чем большинство окружающих тебя людей, чувствуешь себя менее свободной, скованной некой ответственностью и большим количеством условностей, ну и полностью зависишь от -доно, разумеется. Не скажу, чтобы мне это не понравилось. Как раз наоборот, очень естественное состояние. Это та самая каменная стена, из-за которой можно дразнить хоть всю деревню. Вот так должна себя чувствовать порядочная женщина, да.) Вживаться в роль на сей раз почти не пришлось, роль сама в меня вжилась. (Нормальное замещение: по жизни не получается, так хоть тут... отыграюсь.)
Спать мы легли весьма дисциплинированно, все сразу, и всё равно замёрзли – впрочем, ясное дело, одна я бы просто окоченела насмерть. Ночью приходила нечисть – тануки искал свою невесту или что-то вроде того. Катацу-доно их выпроводил.
Персонаж у меня был, хм, с не очень чистой совестью (хотя персонажей, у кого она была кристально чиста, я насчитала ровно одного – нашего Аоги). Томо Сэна, жена самурая и дочь самурая, крещёная христианка (Япония! 1616 год!), скитается после их гибели в поисках тихого места, где можно будет начать жизнь заново. В Окабэ она случайно знакомится с Тэйко – тоже женой самурая, но её супруг состоит в свите приближенного к императору Катацу Мури (то есть по идее вся эта их компания – мои враги). Отона-сан в разъездах, Тэйко от тоски болеет и вот-вот совсем отдаст концы. Сэна остаётся ухаживать за ней и целый месяц живёт спокойно, но тут староста издаёт указ, что всех пришлых нужно на всякий пожарный случай сдавать властям, а Тэйко в тот же день как раз возьми да и скончайся. Сэна в ужасе, кто-то из толпы уже вспомнил её имя – и тут какой-то маленький человечек хватает её за рукав и советует вытащить из волос покойницы гребень и украсить им свою причёску. (Ах ёлки зелёные, так и не узнала, кто это было!) Сэна, особо не размышляя со страху, следует этому совету и принимает таким образом вид умершей подруги, а труп заворачивает в юкату и оттаскивает к буддистскому храму. Живи вроде бы да радуйся. Как бы не так! То этот гребешок вылетит из причёски (пришлось прикреплять его так, что едва заметишь, но Хёгг вытащишь), то просто делается совестно обманывать этих замечательных людей, а ещё здоровье испортилось до последней степени, просто ложись и тоже помирай.
А жить хочется. Главным в своём загрузе, главным в характере Сэны я считаю вот это «как хочется жить»! Даже такой ценой, обманом, под чужим лицом, Сэна наслаждалась каждой минутой жизни, и я вместе с нею.
***
... – Это зеркало ты ищешь? – спрашивает Катацу-доно и показывает мне зеркальце в деревянной оправе. Знахарка Наосу-сан сказала мужу, что оно может мне помочь. То есть мужу Тэйко, конечно, сказала. Но болеет-то кто? Наверное, поможет и мне.
Заглядываю в зеркало и вижу себя. Себя! Не Тэйко! Рядом стоят Ватануки и Рёси Чиби.
- Пойдёмте к нам, - говорит Катацу-доно. И у меня, главное, не возникает даже намёка на подвох.
Дома я разливаю чай и уже собираюсь сесть, и тут Катацу-доно говорит ровным, доброжелательным голосом:
- А почему я никогда не видел твои волосы распущенными?
Тут уж всё ясно. Руки холодеют, голос дрожит.
- Нехорошо замужней женщине так ходить...
- Распусти волосы.
- Не бесчестите...
- Вынь гребень.
Гребень летит вниз, волосы падают на спину.
- Зачем закрываешь лицо? Повернись к нам!
- Нет!
Ух как он сердился! Ну всё, думаю я, лёжа лбом в пол. Зарубит. Хорошо, если зарубит, а то не пожелает лишний раз пачкать катану и прибьёт как-нибудь попроще. И хорошо, если прямо сейчас, а не расскажет предварительно всей деревне правду. Он говорил потом Ватануки: она не самурай, она не знает, что такое честь. Но в тот момент Сэна отреклась от своей новой веры, запрещающей совершить самоубийство и избежать бесчестья. И если бы он вздумал судить меня прилюдно – пришлось бы как-то... того. И это тоже было для меня совершенно естественно, но очень, очень не хотелось.
Ватануки тянет носом и произносит речь в мою защиту: дескать, плохие люди пахнут не так. Единственная мысль сквозь подступающую панику: а люди таких вещей не замечают. Вконец возмущённый Катацу-доно уходит, велев мне сидеть на месте. Ну и сижу; Чиби, уходя, даже попыталась как-то меня утешить. Такие хорошие!
Сижу, значит, думаю. Можно подхватить гребень, вот он лежит, и куда-нибудь попытаться удрать. А куда? В лес? Попроситься к нечисти, авось не сожрут? К знахарке? В храм? Нет уж, не хочу бегать. Это тоже вопрос чести и достоинства.
Тут домой приходит Аоги. Втыкаю как попало гребень в волосы, но признаваться-то придётся!
- Аоги-сан, хочешь, фокус покажу?
***
- Так я и знал! – радуется Аоги. – Хотел сам вытащить!
Вот молодец-то, тую ма! Спасибо, что не успел!
***
- Я решил тебя простить, - сурово говорит Катацу-доно. – В конце концов, ты была мне полезной. Живи здесь. Имей в виду, ещё одного предательства не потерплю.
Живи!
И Томо Сэна посмотрела на него совсем по-новому. Да и вообще без гребня было веселей, и голова перестала болеть.
Живи.
***
О чайном домике следует вообще писать отдельный пост. Там были чудные оригами, бусинки и фонарик. Там был прекрасный чай. Там были гейши – ах какие там были гейши! Очень жаль, что не удалось поглядеть на танец с веерами, а ещё так хотелось послушать хоть одно хокку из тех, что они сочиняли… А ещё там был Сакаши-сама, и не было, видимо, человека или существа, которого бы он не очаровал. Под завязку игры состоялась чайная церемония, куда я просочилась мимо кассы опять-таки благодаря угадайте кому – минна-сан, это тааак сугешно! Очень интересно, атмосферно, чай вкусный. Ноги затекли, но тут я сама виновата: надо было садиться удобно сразу, а то потом я, не зная толком правил поведения на таких мероприятиях, боялась пошевелиться лишний раз.)
Меня это заведение так впечатлило, что, когда меня там угостили рисом – ела палочками абсолютно не напрягаясь, как будто всю жизнь так и было, а ведь дома ни в какую не могу!
Сакаши-сама похож на кицунэ даже внешне.
***
В спокойной воде отражаются деревья. Качаются круглые листья кувшинок, снуют мальки. На берегу расстелен коврик, на коврике сидит Аоги и безмятежно взирает на мирный пейзаж.
- Катацу-доно, я хочу вас кое о чём попросить.
- Проси.
- Возможно, вечером мне потребуется ваша помощь.
- Деньгами, я так понимаю? – улыбается Катацу-доно. Вечером Аоги женится.
- Нет, - говорит молодой самурай, по-прежнему глядя на тихую воду. – Вашим мечом.
Мне стало страшней, чем когда я вынула гребень из причёски.
***
Редко так бывает… Не было эпизода, который не было бы приятно вспомнить. Странно даже.
Один раз у меня случился провис минут на тридцать-сорок, и что? Нагребла из костра углей, села на крылечке и рисовала Сакаши-сама – как он, возникая из пара над чайной чашкой, встречает посетителей домика, сложив перед собой лапы. Прекрасно провела время.
И вообще вроде не особо ведь бегала… но не «висела», не скучала и давно так хорошо себя не чувствовала.
Кстати, о «бегала». *важно* Кто меня знает, тот подтвердит: никогда Лиса не бегала за мужиками!.. Но только не на этой игре.
- Я хочу, чтобы ты меня сопровождала.
- Как скажете.
А ходит Катацу-доно быстро, потому как человек занятой. Знай подбирай хакаму и бегом, теряя тапки на ходу! Это не речевой оборот: с меня упорно слетал правый тапок.))
***
Летят брызги, сначала даже непонятно, что это такое. А оно сидит у самой воды и плещется, стараясь обрызгать нас как можно качественней.
Каппа!
Каппа у нас был замечательным существом: он нагонял жути, появлялся неизвестно откуда и приносил вкусное сакэ!
***
Вообще некоторые моменты были откровенно страшными; когда Цуна истекал кровью и кашлял землёй, а Наосу-сан велела тащить бинтов и воды, я полетела домой так, будто за мной гнались все местные злые духи. Была твёрдо уверена, что он умрёт, а было бы очень-очень жаль.
А ещё у синтоистского храма, когда стали разбегаться оборотни и твориться прочие ужасы, кто-то впился мне когтями в горло и шипит: пошла вон! Я и пошла... так, что даже при моём недержании правого тапка, даже на узкой тропинке с корнями, кочками и нависающими ветками Аоги-сан бы меня не догнал!
***
Есть у меня одна слабость: я обожаю наносить макияж мужчинам. Каждый мой более-менее близкий знакомый однажды слышит вкрадчивое «а давай тебя накрасим», но вот соглашаются, увы, далеко не все. А тут целых два, и сами просят! А я ещё сомневалась, брать ли с собой китайскую белую гримировочную замазку.
Ками-сама! Какой кайф!!))
***
- Тоже жениться, пока не поздно... – задумчиво говорит Катацу-доно и смотрит перед собой.
- Женитесь, - отвечаю я, стараясь, чтобы голос звучал ровно. – Девушек мало, что ли?
Он произносит целую речь: никто его не любит, никому он не нужен, знаков внимания ему никто не оказывает. Под этот жалобный бред я наконец нахожу в кармане что нужно и протягиваю на ладошке.
- Это что?
- Это сахар, - говорю я, - в белой бумажке. Ясно вам?
И отворачиваюсь.
Что-то там было про мост... Легенды – сплошь аллегории. Я себе рассудила, что мостом для столичного самурая и странствующей девушки была сама деревня Окабэ.)
***
Улитка, да. И чего все так ужасались, чесслово, не пойму. Демоны по деревне шарахаются и трупов до Хёгга, оборотней целый зоопарк, привидения, каппа, а тут... такая няшечка. )) Улитка – это же, не знаю... куда эротичней-то, и вообще они ведь красивые. Поэтому я, узнав об этой деликатной особенности Катацу-доно, весьма оживилась.
- Легко решаемо.
- Как?
- Завяжите мне глаза. Так я уж точно не испугаюсь.
Впрочем, проклятие спало очень быстро. Эх!)
***
Шепчемся с Акоги Акико в чайном доме.
- Страшно же!
- Хмм. Ты ведь замужем не была?
- Нет.
- А я была. Меня улитками не напугаешь!
И хихикаем, хихикаем.Х)
***
Из свадебных церемоний, не считая своей, мне больше всего понравилось бракосочетание оборотней. Особенно перечисление родственников со стороны жениха: Тануки Рыжий, Тануки Беспалый, Тануки Три Мешка.)) А ещё перед собственной свадьбой потерялся Аоги; я боялась, что с ним случилось что-то скверное, например, демон утащил, потому что сбежать Аоги никак не мог. Было бы крайне жалко – Аоги был хороший, добрый и относился ко мне даже более лояльно, чем Катацу-доно (тот мог и пристрожиться для порядку). Хотя они оба относились ко мне замечательно, что после истории с гребнем меня несказанно удивляет.
Интересно, выложи я сразу всё о себе – о муже и отце, сражавшихся против императора, о некогда принятом крещении – повесил бы меня Катацу-доно на моих же волосах или всё-таки удостоил смерти от меча?
***
Что было: свечки на тёмной воде (моя поплыла куда-то против течения, неспешно описала петлю и всё-таки уехала в правильном направлении), огненный танец (без музыки, имхо, было даже круче – нечто совсем первобытное) и фейерверк (внезапно, но так здорово!) в финале.
Было неожиданно много трупов. И всякий раз мне вспоминалась строчка из правил: «если вас угораздило умереть на нашей доброй игре про любовь»... Х)
Ещё было очень много новых лиц.
Чего не было: комаров и мошек. Это изумительно. Нет, я понимаю, что рефтамид надо вовремя наносить – про это я не забываю никогда, ибо боюсь клещей. Но чтобы ни одного укуса вообще, даже по дороге! В лесу, в полях, с речкой под боком, да ещё в низине, в середине лета! Неужели они вымерзали ночами? Интересно, клещей кто-нибудь видел?
Кстати, о речке. Новая Льниха – хороший полигон, удобный, особенно в плане воды (не будь переправы, игра бы многое потеряла), но как же до неё неудобно добираться!
Кстати, о добираться! Мы с Юлей Гридиной выходили по великолепной дороге, не переходя поле – обогнули его по накатанной грунтовой и вышли на гравийку. Всё, больше на Новую по лесам я не пойду: пусть по дороге немного больше шагать, зато выигрываешь по времени, не путаешься в траве и не нужно размышлять на каждой мелкой тропинке вбок. Очень удобно и почти до самого брода.
***
Кажется, ни одна игра ещё не оставляла у меня столько положительных эмоций.
Это было прекрасно.
Благодарность моя не знает границ.
Катацу Мури – за подготовку, за такое отношение к игре в целом и к бедной Томо Сэне лично, за благородство и великодушие, а вообще сам всё знаешь.)
Аоги Шикима – за прекрасный характер, медитации на берегу, вино и кофе, ну и за красивые глаза, разумеется.)
Вообще мои самураи были настолько замечательны, что я, приехав домой, непрерывно пою им дифирамбы и ещё не выдохлась )
Семейство Сюги – ооо, это было действительно опасное семейство! Чикара-сан, помню, кого-то отчитывала – ух сколько в голосе металла!
Семья Кимон – особая благодарность за сына!
Ватануки-сан – за прекрасный отыгрыш и за заступничество (и Чиби сразу тоже спасибо за тот эпизод)!
О-ити, О-цуки – за красоту и гостеприимство, за свечи и кисточки!
Сакаши-сама – за то, что он восхитителен))
Миги Умари – за Танабату и звонкий колокольчик!
Семья Савада – вы были такие дружные!
Наосу-сан, уважаемая бабушка – всем бы быть такими деятельными и бодрыми! И напиток с баклажанами был интересный, да))
Уважаемый торговец картинами – собственно за картины и за нашу бабушку Наосу)
Бинбо Кецуко – за сказки;
Акоги Акико – за связь и за вышеописанный эпизод))
Всем, кого я не называю – за отличную игру,
и мастерам за это счастье –
домо аригато годзаимасита!
*поклон*
ваша Томо Сэна, то есть уже не Томо, а Катацу.)
Состоять в свите самурая очень удобно. Вкусные вещи, лучшие места, и вообще ореол сугешности господина затрагивает и тебя тоже. Странное ощущение: выше происхождением, чем большинство окружающих тебя людей, чувствуешь себя менее свободной, скованной некой ответственностью и большим количеством условностей, ну и полностью зависишь от -доно, разумеется. Не скажу, чтобы мне это не понравилось. Как раз наоборот, очень естественное состояние. Это та самая каменная стена, из-за которой можно дразнить хоть всю деревню. Вот так должна себя чувствовать порядочная женщина, да.) Вживаться в роль на сей раз почти не пришлось, роль сама в меня вжилась. (Нормальное замещение: по жизни не получается, так хоть тут... отыграюсь.)
Спать мы легли весьма дисциплинированно, все сразу, и всё равно замёрзли – впрочем, ясное дело, одна я бы просто окоченела насмерть. Ночью приходила нечисть – тануки искал свою невесту или что-то вроде того. Катацу-доно их выпроводил.
Персонаж у меня был, хм, с не очень чистой совестью (хотя персонажей, у кого она была кристально чиста, я насчитала ровно одного – нашего Аоги). Томо Сэна, жена самурая и дочь самурая, крещёная христианка (Япония! 1616 год!), скитается после их гибели в поисках тихого места, где можно будет начать жизнь заново. В Окабэ она случайно знакомится с Тэйко – тоже женой самурая, но её супруг состоит в свите приближенного к императору Катацу Мури (то есть по идее вся эта их компания – мои враги). Отона-сан в разъездах, Тэйко от тоски болеет и вот-вот совсем отдаст концы. Сэна остаётся ухаживать за ней и целый месяц живёт спокойно, но тут староста издаёт указ, что всех пришлых нужно на всякий пожарный случай сдавать властям, а Тэйко в тот же день как раз возьми да и скончайся. Сэна в ужасе, кто-то из толпы уже вспомнил её имя – и тут какой-то маленький человечек хватает её за рукав и советует вытащить из волос покойницы гребень и украсить им свою причёску. (Ах ёлки зелёные, так и не узнала, кто это было!) Сэна, особо не размышляя со страху, следует этому совету и принимает таким образом вид умершей подруги, а труп заворачивает в юкату и оттаскивает к буддистскому храму. Живи вроде бы да радуйся. Как бы не так! То этот гребешок вылетит из причёски (пришлось прикреплять его так, что едва заметишь, но Хёгг вытащишь), то просто делается совестно обманывать этих замечательных людей, а ещё здоровье испортилось до последней степени, просто ложись и тоже помирай.
А жить хочется. Главным в своём загрузе, главным в характере Сэны я считаю вот это «как хочется жить»! Даже такой ценой, обманом, под чужим лицом, Сэна наслаждалась каждой минутой жизни, и я вместе с нею.
***
... – Это зеркало ты ищешь? – спрашивает Катацу-доно и показывает мне зеркальце в деревянной оправе. Знахарка Наосу-сан сказала мужу, что оно может мне помочь. То есть мужу Тэйко, конечно, сказала. Но болеет-то кто? Наверное, поможет и мне.
Заглядываю в зеркало и вижу себя. Себя! Не Тэйко! Рядом стоят Ватануки и Рёси Чиби.
- Пойдёмте к нам, - говорит Катацу-доно. И у меня, главное, не возникает даже намёка на подвох.
Дома я разливаю чай и уже собираюсь сесть, и тут Катацу-доно говорит ровным, доброжелательным голосом:
- А почему я никогда не видел твои волосы распущенными?
Тут уж всё ясно. Руки холодеют, голос дрожит.
- Нехорошо замужней женщине так ходить...
- Распусти волосы.
- Не бесчестите...
- Вынь гребень.
Гребень летит вниз, волосы падают на спину.
- Зачем закрываешь лицо? Повернись к нам!
- Нет!
Ух как он сердился! Ну всё, думаю я, лёжа лбом в пол. Зарубит. Хорошо, если зарубит, а то не пожелает лишний раз пачкать катану и прибьёт как-нибудь попроще. И хорошо, если прямо сейчас, а не расскажет предварительно всей деревне правду. Он говорил потом Ватануки: она не самурай, она не знает, что такое честь. Но в тот момент Сэна отреклась от своей новой веры, запрещающей совершить самоубийство и избежать бесчестья. И если бы он вздумал судить меня прилюдно – пришлось бы как-то... того. И это тоже было для меня совершенно естественно, но очень, очень не хотелось.
Ватануки тянет носом и произносит речь в мою защиту: дескать, плохие люди пахнут не так. Единственная мысль сквозь подступающую панику: а люди таких вещей не замечают. Вконец возмущённый Катацу-доно уходит, велев мне сидеть на месте. Ну и сижу; Чиби, уходя, даже попыталась как-то меня утешить. Такие хорошие!
Сижу, значит, думаю. Можно подхватить гребень, вот он лежит, и куда-нибудь попытаться удрать. А куда? В лес? Попроситься к нечисти, авось не сожрут? К знахарке? В храм? Нет уж, не хочу бегать. Это тоже вопрос чести и достоинства.
Тут домой приходит Аоги. Втыкаю как попало гребень в волосы, но признаваться-то придётся!
- Аоги-сан, хочешь, фокус покажу?
***
- Так я и знал! – радуется Аоги. – Хотел сам вытащить!
Вот молодец-то, тую ма! Спасибо, что не успел!
***
- Я решил тебя простить, - сурово говорит Катацу-доно. – В конце концов, ты была мне полезной. Живи здесь. Имей в виду, ещё одного предательства не потерплю.
Живи!
И Томо Сэна посмотрела на него совсем по-новому. Да и вообще без гребня было веселей, и голова перестала болеть.
Живи.
***
О чайном домике следует вообще писать отдельный пост. Там были чудные оригами, бусинки и фонарик. Там был прекрасный чай. Там были гейши – ах какие там были гейши! Очень жаль, что не удалось поглядеть на танец с веерами, а ещё так хотелось послушать хоть одно хокку из тех, что они сочиняли… А ещё там был Сакаши-сама, и не было, видимо, человека или существа, которого бы он не очаровал. Под завязку игры состоялась чайная церемония, куда я просочилась мимо кассы опять-таки благодаря угадайте кому – минна-сан, это тааак сугешно! Очень интересно, атмосферно, чай вкусный. Ноги затекли, но тут я сама виновата: надо было садиться удобно сразу, а то потом я, не зная толком правил поведения на таких мероприятиях, боялась пошевелиться лишний раз.)
Меня это заведение так впечатлило, что, когда меня там угостили рисом – ела палочками абсолютно не напрягаясь, как будто всю жизнь так и было, а ведь дома ни в какую не могу!
Сакаши-сама похож на кицунэ даже внешне.
***
В спокойной воде отражаются деревья. Качаются круглые листья кувшинок, снуют мальки. На берегу расстелен коврик, на коврике сидит Аоги и безмятежно взирает на мирный пейзаж.
- Катацу-доно, я хочу вас кое о чём попросить.
- Проси.
- Возможно, вечером мне потребуется ваша помощь.
- Деньгами, я так понимаю? – улыбается Катацу-доно. Вечером Аоги женится.
- Нет, - говорит молодой самурай, по-прежнему глядя на тихую воду. – Вашим мечом.
Мне стало страшней, чем когда я вынула гребень из причёски.
***
Редко так бывает… Не было эпизода, который не было бы приятно вспомнить. Странно даже.
Один раз у меня случился провис минут на тридцать-сорок, и что? Нагребла из костра углей, села на крылечке и рисовала Сакаши-сама – как он, возникая из пара над чайной чашкой, встречает посетителей домика, сложив перед собой лапы. Прекрасно провела время.
И вообще вроде не особо ведь бегала… но не «висела», не скучала и давно так хорошо себя не чувствовала.
Кстати, о «бегала». *важно* Кто меня знает, тот подтвердит: никогда Лиса не бегала за мужиками!.. Но только не на этой игре.
- Я хочу, чтобы ты меня сопровождала.
- Как скажете.
А ходит Катацу-доно быстро, потому как человек занятой. Знай подбирай хакаму и бегом, теряя тапки на ходу! Это не речевой оборот: с меня упорно слетал правый тапок.))
***
Летят брызги, сначала даже непонятно, что это такое. А оно сидит у самой воды и плещется, стараясь обрызгать нас как можно качественней.
Каппа!
Каппа у нас был замечательным существом: он нагонял жути, появлялся неизвестно откуда и приносил вкусное сакэ!
***
Вообще некоторые моменты были откровенно страшными; когда Цуна истекал кровью и кашлял землёй, а Наосу-сан велела тащить бинтов и воды, я полетела домой так, будто за мной гнались все местные злые духи. Была твёрдо уверена, что он умрёт, а было бы очень-очень жаль.
А ещё у синтоистского храма, когда стали разбегаться оборотни и твориться прочие ужасы, кто-то впился мне когтями в горло и шипит: пошла вон! Я и пошла... так, что даже при моём недержании правого тапка, даже на узкой тропинке с корнями, кочками и нависающими ветками Аоги-сан бы меня не догнал!
***
Есть у меня одна слабость: я обожаю наносить макияж мужчинам. Каждый мой более-менее близкий знакомый однажды слышит вкрадчивое «а давай тебя накрасим», но вот соглашаются, увы, далеко не все. А тут целых два, и сами просят! А я ещё сомневалась, брать ли с собой китайскую белую гримировочную замазку.
Ками-сама! Какой кайф!!))
***
- Тоже жениться, пока не поздно... – задумчиво говорит Катацу-доно и смотрит перед собой.
- Женитесь, - отвечаю я, стараясь, чтобы голос звучал ровно. – Девушек мало, что ли?
Он произносит целую речь: никто его не любит, никому он не нужен, знаков внимания ему никто не оказывает. Под этот жалобный бред я наконец нахожу в кармане что нужно и протягиваю на ладошке.
- Это что?
- Это сахар, - говорю я, - в белой бумажке. Ясно вам?
И отворачиваюсь.
Что-то там было про мост... Легенды – сплошь аллегории. Я себе рассудила, что мостом для столичного самурая и странствующей девушки была сама деревня Окабэ.)
***
Улитка, да. И чего все так ужасались, чесслово, не пойму. Демоны по деревне шарахаются и трупов до Хёгга, оборотней целый зоопарк, привидения, каппа, а тут... такая няшечка. )) Улитка – это же, не знаю... куда эротичней-то, и вообще они ведь красивые. Поэтому я, узнав об этой деликатной особенности Катацу-доно, весьма оживилась.
- Легко решаемо.
- Как?
- Завяжите мне глаза. Так я уж точно не испугаюсь.
Впрочем, проклятие спало очень быстро. Эх!)
***
Шепчемся с Акоги Акико в чайном доме.
- Страшно же!
- Хмм. Ты ведь замужем не была?
- Нет.
- А я была. Меня улитками не напугаешь!
И хихикаем, хихикаем.Х)
***
Из свадебных церемоний, не считая своей, мне больше всего понравилось бракосочетание оборотней. Особенно перечисление родственников со стороны жениха: Тануки Рыжий, Тануки Беспалый, Тануки Три Мешка.)) А ещё перед собственной свадьбой потерялся Аоги; я боялась, что с ним случилось что-то скверное, например, демон утащил, потому что сбежать Аоги никак не мог. Было бы крайне жалко – Аоги был хороший, добрый и относился ко мне даже более лояльно, чем Катацу-доно (тот мог и пристрожиться для порядку). Хотя они оба относились ко мне замечательно, что после истории с гребнем меня несказанно удивляет.
Интересно, выложи я сразу всё о себе – о муже и отце, сражавшихся против императора, о некогда принятом крещении – повесил бы меня Катацу-доно на моих же волосах или всё-таки удостоил смерти от меча?
***
Что было: свечки на тёмной воде (моя поплыла куда-то против течения, неспешно описала петлю и всё-таки уехала в правильном направлении), огненный танец (без музыки, имхо, было даже круче – нечто совсем первобытное) и фейерверк (внезапно, но так здорово!) в финале.
Было неожиданно много трупов. И всякий раз мне вспоминалась строчка из правил: «если вас угораздило умереть на нашей доброй игре про любовь»... Х)
Ещё было очень много новых лиц.
Чего не было: комаров и мошек. Это изумительно. Нет, я понимаю, что рефтамид надо вовремя наносить – про это я не забываю никогда, ибо боюсь клещей. Но чтобы ни одного укуса вообще, даже по дороге! В лесу, в полях, с речкой под боком, да ещё в низине, в середине лета! Неужели они вымерзали ночами? Интересно, клещей кто-нибудь видел?
Кстати, о речке. Новая Льниха – хороший полигон, удобный, особенно в плане воды (не будь переправы, игра бы многое потеряла), но как же до неё неудобно добираться!
Кстати, о добираться! Мы с Юлей Гридиной выходили по великолепной дороге, не переходя поле – обогнули его по накатанной грунтовой и вышли на гравийку. Всё, больше на Новую по лесам я не пойду: пусть по дороге немного больше шагать, зато выигрываешь по времени, не путаешься в траве и не нужно размышлять на каждой мелкой тропинке вбок. Очень удобно и почти до самого брода.
***
Кажется, ни одна игра ещё не оставляла у меня столько положительных эмоций.
Это было прекрасно.
Благодарность моя не знает границ.
Катацу Мури – за подготовку, за такое отношение к игре в целом и к бедной Томо Сэне лично, за благородство и великодушие, а вообще сам всё знаешь.)
Аоги Шикима – за прекрасный характер, медитации на берегу, вино и кофе, ну и за красивые глаза, разумеется.)
Вообще мои самураи были настолько замечательны, что я, приехав домой, непрерывно пою им дифирамбы и ещё не выдохлась )
Семейство Сюги – ооо, это было действительно опасное семейство! Чикара-сан, помню, кого-то отчитывала – ух сколько в голосе металла!
Семья Кимон – особая благодарность за сына!
Ватануки-сан – за прекрасный отыгрыш и за заступничество (и Чиби сразу тоже спасибо за тот эпизод)!
О-ити, О-цуки – за красоту и гостеприимство, за свечи и кисточки!
Сакаши-сама – за то, что он восхитителен))
Миги Умари – за Танабату и звонкий колокольчик!
Семья Савада – вы были такие дружные!
Наосу-сан, уважаемая бабушка – всем бы быть такими деятельными и бодрыми! И напиток с баклажанами был интересный, да))
Уважаемый торговец картинами – собственно за картины и за нашу бабушку Наосу)
Бинбо Кецуко – за сказки;
Акоги Акико – за связь и за вышеописанный эпизод))
Всем, кого я не называю – за отличную игру,
и мастерам за это счастье –
домо аригато годзаимасита!
*поклон*
ваша Томо Сэна, то есть уже не Томо, а Катацу.)
@темы: счастье есть
Вот, вот, я тоже все время говорю, что у Хакку удивительно красивые глаза! =)
клещ был, да, один-одинешенек, полз по моей лапе. Кузнец видел =)
Вообще мне несвойственно, но тут прямо жалко стало бедного, одинокого клеща...)
Дааааа, эпизод с улиткой - это было очень позитивно))) Спасибо тебе за него))
И еще ты была очень-очень красивой)))