Опять я в осаде. Лов тайменя продолжается. Никто не пишет, кроме некоторых особенных, над которыми такие мелочи не имеют власти. Сижу за резервным компом, поскольку мой крякнул - что-то у него случилось с загрузочным разделом такое, чего сроду не случалось, и исправлению сопротивляется. Распеваем песенки хором с воображаемым другом, причём он поёт хорошо, а я скверно.

Поскольку до МБ осталось всего ничего, паника нарастает. Раскрашивала вчера тубус под свитки - стоит сохнет, являя собою образчик не художественной культуры Нового царства, как ему полагается, а скорее творчества каких-нибудь лавкрафтовских сектантов, обожравшихся пирожков с опиатами и насмотревшихся глюков про Ктулху. Всё это оттого, что я компенсирую неспособность провести ровную линию изобилием этих самых линий. Ускх кривой, как стартер, но зато блестит и сияет - что да, то да. На кухне сушится очередная партия чайных папирусов. Завтра иду стричь парик в парикмахерскую; заглянула к ним сегодня описать создавшееся положение - согласились попробовать и косичку заплели.) Хоть Мешка и утверждает, что я на данный день наверняка более всех готова к игре - у меня такое ощущение, что чем быстрее я бегаю, тем больше появляется каких-то неделанных дел. Шмотки отданы на раскрой. Я очень боюсь резать ткань, хотя по идее должно получаться хорошо, ибо это из области разрушения. Интересно, красный нарамник - это очень вызов египетскому обществу? Из обжатой сливочной ткани сделаю калазирис. Второй. А вот этот мешок сверху будет красный! А кому не понравится - пускай вспомнит, как зовут верховную жрицу Бастет; только сейчас я понимаю, что имя-то мне, вероятно, понравилось неспроста.)

Вот сегодня на улице было прекрасное лето. И тебе облачка, и тепло, и солнце светит, и ветер правильный был, а главное - небо, наконец-то небо. Из-за облачности, дыма и ещё Хёгг пойми чего у нас тут пол-лета прошло в белёсом мареве. Это очень плохо - не видеть неба.